И тут выясняется, что выбрасывание себя «за борт» - процедура действительно иллюзорная и что авторское - мировоззренческое и стилевое - клеймо неотвратимо ложится решительно на всё - на все компоненты художественного мира. Даже на саму процедуру «выбрасывания». Очевидно, чувство исчерпанности своего присутствия в тексте посещает автора в тот момент, когда оно (присутствие) столь всеохватно и проникновенно, что и вовсе уже не ощущается как некоторый партикулярный аспект. Загляните в интернет магазин косметики мертвого моря. Здесь вы найдете много полезных и нужных товаров.

Чеховское «пребывание» в диалогическом пространстве необычайно нюансировано. Например, там и сям мелькают интонационные и лексические детали писем драматурга и устного речевого его обихода. Или трансплантация каких-то фрагментов ремарки в реплику. Или язвительное подтрунивание автора над героем. Например, прощаясь с Астровым, Серебряков («Дядя Ваня») говорит, что уважает его «увлечения, порывы». Комичность этого момента - в том, что он воспринимается в контексте только что прозвучавших признаний: Астрова - в увлечении Еленой Андреевной (женой Серебрякова) и Елены Андреевны - в увлечении Астровым. Выходит, что Серебряков как бы санкционирует и поощряет неравнодушие Астрова к Елене Андреевне (а Елены Андреевны - к Астрову) и призывает довести дело до логического конца. Разумеется, эта «снижающая» комическая подножка сооружена не кем иным, как автором. Опять-таки, он же, автор, иронически, композиционно - по принципу диалогического эха - сводит язвительную Машину аттестацию Натальи Ивановны - «И щеки такие вымытые!» - с простодушным любовным воздыханием Андрея в финале первого действия: «Дорогая моя, хорошая, чистая (т. е., в контексте Машиной оценки, - вымытая. - С. В.), будьте моей женой!» Нравственная чистота свёрстывается с гигиенической процедурой и, естественно, падает в эстетической цене.

Начало «Трех сестер». На сцене - Ольга и Ирина. Ольга предается воспоминаниям: «Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина...». И далее - текст, знакомый каждому просвещенному читателю. Формально Ольга обращается к Ирине; за обшей картиной несчастья, постигшего семью Прозоровых, следуют подробности похорон, реакции на смерть отца.