Джамболонья побуждает перемещаться вокруг своих скульптур, но всегда наступает момент, когда это кружение достигает конечной точки, — момент понимания. Причина проста: с одной стороны, искажение, вызванное контрапостом, всегда остается в рамках анатомической логики (благодаря чемуможно «пропустить» слишком удлиненную ногу или неправдоподобно укороченное колено, восприняв при этом фигуру как единую форму); с другой стороны, изображенные жесты всегда имеют либо реалистическое, либо риторическое оправдание (как, например, у вытирающейся коленопреклоненной купальщицы или у «Сабинянки», которая умоляет небеса спасти ее от похитителя-великана патетическим жестом, завершающим спиралевидное движение в самой известной группе Джамболоньи). Матисса все это не интересует — ни анатомия (которую он игнорирует, демонстрируя очередной выученный урок «приватного» Родена), ни говорящие жесты.

Отсутствием финальной точки в движении вокруг скульптуры Матисса и лучшего угла ее восприятия, равно как и непредсказуемостью ее аспектов, открывающихся с разных точек зрения, объясняется тот факт, что «Серпентину» сложно сфотографировать: только киносъемка, возможно, отдала бы должное отсутствию выступающих углов — четких граней плоскостей, характеризующих текучую матиссовскую форму. Понимая эту трудность, художник предлагал помощь фотографам, получившим задание снимать его скульптуры для публикаций. Неудивительно, что он редко выбирал фронтальный вид (предложив, например, для пяти своих «Жанетт» вид в профиль или со спины). А если и выбирал, то лишь для работ, лишенных фронтальной оси. Кажется, что он стремился найти самую необычную, наименее ожидаемую точку зрения, часто такую, с которой скульптура терялась в арабесках (и которая в результате давала минимальную информацию об искажениях).

Скучаете? Заходите в казино, получайте вулкан 24 бездепозитный бонус и приступайте к игре. Увлекательные слоты поднимут настроение.

Матисс часто просил сделать несколько фотографий одной скульптуры, вероятно, находя удовольствие в их разительных отличиях друг от друга. Он выбрал три вида «Лежащей обнаженной I» [10): фронтальный (так она представлена на заднем плане картины «Урок музыки» [ 1916-1917] в фонде Барнса); в три четверти со спины, так что согнутая рука вверху совмещается со спиной и становится простой вертикалью, а голова выглядит как «шлем» из волос, и полный профиль (со стороны ног), в ракурсе, который увеличивает фигуру в целом, сплющивает торс и голень, расширяет плечи и, кроме того, полностью скрывает живот. С его стороны это была своего рода игра с познанием, поддразнивающая нашу потребность в его полноте и утверждающая его неизбежную незавершенность, в которой и состоит основное условие современности.